Николай Воронков - Порыв ветра [СИ]
Тот, голый, ничуть не испугался. Отпихнул женщину, схватил короткий меч, лежавший неподалёку, и встал в боевую стойку, с интересом глядя на меня. Крепкая фигура зрелого мужчина, рельефные мышцы, и наверное по местным меркам он был даже красив. Да и на меня глядел с улыбкой успешного самца, а не опытного воина. От этой усмешки у меня аж челюсти судорогой свело, и то, что я в него швырнула, стало ещё страшней. Тело мужчины вдруг вспухло напрягшимися мышцами, но не для броска, не в ожидании атаки, а словно через него пропустили ток огромной силы. Несколько мгновений страшного напряжения и мне даже почудился треск рвущихся мышц и хруст ломающих костей. Ещё несколько мгновений, и мужчина рухнул переломанной куклой. Он был ещё жив, но я выплеснула на него все остатки своей ненависти, и он умер мгновенно.
Несколько минут я стояла с закрытыми глазами, пытаясь успокоиться. Но особо стараться и не пришлось. Такое ощущение, что вместе с ненавистью я выплеснула из себя и все остальные чувства. Осталась только апатия и равнодушие. Уже спокойно огляделась по сторонам — всё по-прежнему. Насильники мертвы. Женщина жива, но в шоковом состоянии и уже на грани безумия. Оглянулась на своих наёмников, но те благоразумно остались на краю поляну и не пытались подойти. И правильно. Сейчас я могла и их убить за те взгляды, что они бросали на «развлечение».
Надо было помочь женщине, но у меня хватило сил только разрезать верёвки на её руках и снять повязку с глаз. Но больше я не могла находиться с ней рядом — от неё буквально веяло безумием, но единственное, чем я могла ей помочь — это впитать её боль и самой стать безумной.
Устало махнув рукой, я подошла к наёмникам и указала на лежащие тела:
— Приберитесь там…
Мармук проводил взглядом Натис, которая шла пошатываясь, не разбирая дороги, и кивнул Тернаку и Ксанфу:
— Проводите и присмотрите. На глаза не суйтесь, но если хоть один волос… — наёмники понятливо кивнули — Пусть приходит в себя, сейчас к ней приближаться опасно.
Женщину укрыли плащом, отвели в сторону и старательно напоили вином. Не панацея, но смешанное с обезболивающими и успокаивающими настойками, оно давало хоть какой-то шанс, что она останется живой и в рассудке. Сейчас для неё главное уснуть и спать как можно дольше. Если удастся довезти до ближайшей деревни и найдутся родственники — это будет уже их заботой. Жалко, конечно, бабу, но он уже столько навидался на своем веку, что… Всех не пожалеешь и не защитишь. А над каждым плакать — сам долго не проживёшь — сердце не выдержит. Поэтому и приходится жить и поступать иногда грубо, иногда жестоко. Но это жизнь. У каждого своя. У него — такая.
Вздохнув, Мармук принялся осматривать погибших. Странная и страшная смерть. Ни ран, ни синяков, ничего. Нет, он, конечно, видел, что могут вытворять боевые маги. Но там как-то более-менее понятно. Сожжённые, изуродованные, разорванные тела. А тут… ни единой раны, только лица обезображены гримасами нестерпимой боли. Особенно досталось голому — такое впечатление, что он побывал в кольцах гигантского удава. Но ни единой открытой раны, люди просто умерли. И это точно не яд — девчонка просто не успела бы его применить, в каком бы виде он ни был. Да и не было у неё ничего — пришла в одежде с чужого плеча, из своих вещей только символ богини, но это хоть и красивая, необычная, но всё-таки просто безделушка. На мгновение он засомневался — а вдруг это сильный амулет? Хотя, откуда он у бездомной девчонки без монетки в кармане? Да и на магичку она совершенно не похожа. Уж те точно не станут шляться в одиночестве и без денег. Тем более — девчонка. Есть ещё ментальные маги, но тех вообще единицы, да и убивают они крайне редко. Так кто же эта девчонка? Сначала показывала фокусы, потом быстро научилась отводить глаза, нагонять страху. А теперь начала убивать. Одна против десятка крепких мужиков. Просто подошла, и они умерли. А чего ждать от неё дальше? Каких чудес или ужасов? А если это будет идти по нарастающей? Мармук даже вздрогнул. В любом случае лучше иметь её в друзьях. Мужики теперь точно не рискнут в её присутствии ущипнуть какую девку за упругую попку — одни боги знают, как Натис на это отреагирует. Но если наладить отношения, то имея такого мага (предположим) за спиной, таких дел можно наворотить… Ведь никакая охрана, никакие враги не будут страшны. И сама спрячется, и отряд прикроет. А если ещё и по чужим со всей своей силы ударит, то… Он снова оглядел мертвецов. Будет очень даже хорошо.
— Так, ребята, у мертвых собрать оружие и всё ценное. Тела порубить, будто они погибли в бою — заметив недоуменные взгляды, озлился — Что сделано, то сделано. Мертвых не оживить. Но одно дело — наёмники, попавшие в засаду, и совсем другое — погибшие непонятно как и почему. Лишнее внимание к отряду и Натис нам совершенно ни к чему. Деньги заберём, а оружие выбросим где-нибудь в речку — не хватало нам ещё разборок с другими наёмниками — он помолчал — И это, бабу не забудьте. Довезём до ближайшей деревни, может примут. А не то Натис нам… — он невольно оглянулся назад — Короче, шевелитесь.
Я медленно шла по дороге, и мне становилось всё хуже и хуже. В какой-то момент я вдруг поняла и причину. Дело в убийствах. Нет, не так, дело во мне. Я ни на мгновение не усомнилась в правильности содеянного, и если бы пришлось, сделала это снова и снова. Но это ничего не меняет. Я поняла, что меня гложет — я превращаюсь в убийцу. Даже не в убийцу, а в ПАЛАЧА. Я заменила собою всех — и следователя, и судью, и суд присяжных. И для вынесения приговора мне нужно всего одно мгновение и лишь собственные чувства. Но ведь это неправильно! Я не знаю как правильно, но не так. И на Земле не было никаких доказательств вины тех парней, кроме моих видений. И здесь наверное можно было убивать не всех подряд, а только одного-двух, самых виновных. Кто я такая, чтобы в совершенно чужом мире судить чужие поступки? Сама ведь заставила мужика перерезать себе горло только за то, что он посмел схватить меня. Чем я лучше? Если уж подходить строго, то и я сама заслуживаю смерти. А что меня ждёт впереди? Я даже остановилась. А ждёт то же самое — мужчины, грубые поступки, моё желание убивать за подлость и надругательство над женщинами. И снова смерть, смерть, смерть.
И это надо делать, но почему я? Почему было не поручить это всё мужчине, который будет этим гордиться? Благородному рыцарю, с руками по локти в крови подлецов? Зачем поручать это мне, одновременно наградив способностью чувствовать чужую боль? Убила — почувствуй сама, что это такое! Для равновесия, так сказать.
А кто сказал, что я имею на это право?! Что кто-то мне это поручал? От такой простой мысли подкосились ноги, и я уселась прямо на землю. Сняла амулет Гернады и осторожно погладила его. Неужели я всё поняла неправильно? Ведь Гернада — мать — воительница. В первую очередь — мать, и лишь во вторую — воительница. А я что творю? И что я вообще должна делать? Зачем мне вообще мои способности, если я их использую только для убийств?! Не проще ли научиться махать какой-нибудь саблей? Тогда хоть будет немножко более честно — обвинила — докажи мечом. Не можешь — сдохни сама за ложное обвинение. А так — всего лишь палач женского рода.
